14.07.2008
Нас интересует машиностроение», — Сергей Чемезов, генеральный директор госкорпорации «Ростехнологии». По словам Чемезова, металлургия и авиация, где «Ростехнологии» наращивают присутствие, — исключение из правила, а прочие отрасли ему и вовсе не нужны. Ведомости 14.07.2008, №128 (2150) Когда президент Дмитрий Медведев подписал указ о передаче «Ростехнологиям» госпакетов акций в качестве имущественного взноса, гендиректор госкорпорации Сергей Чемезов был в командировке. Рассказывают, что звонил коллегам и недоверчиво спрашивал: «А вы указ-то видели?». Взяв документ в руки после семи месяцев межведомственных согласований, Чемезов, по словам очевидцев, радости сдержать не смог. И во время интервью «Ведомостям» выглядел довольным и расслабленным. — Расскажите, как возникла идея создать «Ростехнологии». — Она появилась пять лет назад. ФГУП «Рособоронэкспорт» начало потихоньку разрастаться, у него появились промышленные предприятия. А это не свойственно экспортной компании. И мы задумались о новой форме собственности. Сначала мы хотели создать акционерное общество. Но на тот момент мы не вписывались в закон «О военно-техническом сотрудничестве России с иностранными государствами» (изменения в закон президент Путин внес в ноябре 2007 г. — «Ведомости»). Там было четко прописано, что акционерным обществам нельзя заниматься экспортом вооружений. Потом возникла идея создать госкорпорацию, функционирующую по отдельному закону. — Вы на другие госкорпорации посмотрели и тоже захотели? — Нет. Идея была наша, но другие нас опередили. Первым Владимир Дмитриев создал госкорпорацию на базе Внешэкономбанка. — В чем основная цель создания вашей госкорпорации? — Сделать переданные нам компании эффективными. Я являюсь представителем государства в советах директоров многих компаний. И часто бывает так, что я понимаю, что нужно делать на этом конкретном предприятии, но вынужден голосовать так, как это прописано в директиве. Я знаю, что установка в директиве неверная, но ничего сделать не могу. Потому что какой-то клерк за нас все решил. Приведу пример. Накануне одного из последних советов директоров «Камаза» приходит по факсу директива голосовать за распределение прибыли в виде дивидендов. У компании большая инвестпрограмма, к тому же она в прошлом году потратила деньги на выкуп части акций, после погашения которых пакет государства в «Камазе» увеличился с 34% до 38%. А тут такая директива. Хорошо, что в этой ситуации голоса представителей других акционеров все решили и «Камаз» не будет платить дивиденды за 2007 г. Мера эта, как вы понимаете, временная, но необходимая. — Госкорпорация «Росатом» была создана позже вашей, но гораздо быстрее получила активы. Также в качестве госвзноса ей передали средства ФЦП. А вы вроде и с премьер-министром Владимиром Путиным дружите, а так долго согласовывали список передаваемых вам госпакетов акций. Вам не обидно? — Может, немножко и обидно. А что делать? «Росатому» было проще, потому что в госкорпорацию вошли предприятия одноименного агентства. А у нас все по-другому было: собирали с миру по нитке. Что касается ФЦП, то я считаю, что оформлять средства программ в виде имущественного взноса не обязательно. Зачем нам получать деньги, а потом их еще распределять? Пусть получают сами предприятия, а мы будем только контролировать исполнение. — Почему Путин не подписал указ об имущественном взносе накануне ухода с поста президента? Он вам это как-то объяснил? — Объяснил, но что сказал, говорить не хочу. — Вы долго работали под его началом. Он хороший руководитель? — Очень. Решение принимается им быстро и эффективно. Он не любит бюрократических игр. Если бы не его указание, я думаю, мы бы до сих пор собирали согласования по всем ведомствам. — Кто вам больше всех палки в колеса ставил? — Да, оппоненты были. Были и в правительстве, и в бизнесе. Минфин вообще считает, что госкорпорации создавать не нужно. У Минэкономразвития позиция была более конструктивная, и c 90% их возражений мы согласились. Например, мы отказались от компаний с госпакетами менее 25% или находящихся в процедуре банкротства. Возражала еще и ФАС. Но она поспешила. Мы планируем разделить предприятия примерно на 30 холдингов. Служба говорит, что с ней это нужно согласовать. Мы не спорим, но ведь пока мы к формированию этих холдингов даже не приступили. Сначала нам надо акционировать ФГУПы. На это потребуется год-полтора. — Вы сами-то как считаете, будет нарушена конкуренция, когда вы создадите холдинги? — Мы должны конкурировать не у себя в стране, а с другими странами. Посмотрите, на зарубежном рынке все консолидируются — Boeing, EADS. Внутри страны сейчас ни одно государство не способно создать эффективное производство нескольких видов однотипной продукции. — Как формировался список переданных вам предприятий? — Списков было много: список Кудрина, список Росимущества, наш список. С самого начала речь шла примерно о 500 компаниях. Что касается оборонных предприятий, то создание вертикально-интегрированных холдингов на их базе уже было утверждено федеральной государственной программой развития оборонно-промышленного комплекса (ОПК). Ее мы взяли за основу. В программе были прописаны в основном головные предприятия. Мы добавили туда еще комплектацию второго и третьего уровней. Логика отбора гражданских предприятий уже вытекала из нужд предприятий ОПК. Ведь многие гражданские предприятия делают продукцию для ОПК. В итоге во время формирования списка мы что-то отдали, а что-то взяли. К примеру, из списка выпали компании, связанные с выпуском автоматизированных систем управления вооружением (АСУ). Было принято решение, что пока они должны остаться под управлением государства. В перспективе, когда будет завершено формирование холдинга по АСУ, его госпакет может быть передан в корпорацию. — В списке есть неожиданные предприятия. К примеру, Щербинская типография. Или компании, где вы будете владеть менее 1% акций. Зачем они вам? — Нам необходимо печатать много корпоративных документов, издавать много брошюр. Типография нам была нужна. Тем более что эта государственная типография была полузагружена, вот мы ее и загрузим. Предприятий, в которых мы получили менее блокпакета, два или три (пример — Завод им. Дегтярева), от остальных мы отказались. Остались лишь те, что должны играть важную роль в том или ином холдинге, без которых производственно-технологические цепочки не смогут существовать. Не важно, что там есть частный инвестор. Ради бога. Ведь все равно в наших холдингах будут частные инвесторы. Главное — чтобы у госкорпорации в них был контроль. — Вам передаются акции и успешных предприятий, у которых есть частные собственники. Вы им не доверяете? — Вы мне покажите хоть одного частного собственника, который бы добился таких успехов, которых мы достигли на «АвтоВАЗе» за 2,5 года. Стоимость его акций увеличилась в 6 раз. — Олег Дерипаска тогда неэффективный собственник? У вас в списке есть 30% акций «Автодизеля» (подконтрольного «Русским машинам»). — «Автодизель» производит двигатели не только для ГАЗа, но и для «Камаза». А мы хотим создать холдинг, который будет производить комплектующие для всех предприятий автомобильной промышленности. — Есть ли компании, которые из списка исключены и теперь вы об этом жалеете? — Все, что было жалко, нам оставили. (Смеется.) — Собственность, переданная госкорпорации, какая она — частная или государственная? — Это не частная и не государственная собственность. Это собственность государственной корпорации. — Но в нашем законодательстве такой формы собственности не существует. — Вот и Кудрин нам говорит, что мы якобы уводим государственную собственность в частную сферу. А я считаю, что это не так. В юридическом смысле собственность «Ростехнологий» принадлежит государственной корпорации, а не олигарху Петрову, Иванову или Сидорову. А госкорпорацией 100%-но владеет государство. Не стоит также забывать, что гендиректора и всех членов наблюдательного совета в «Ростехнологии» назначает президент. — В подписанном указе увеличена роль наблюдательного совета. Получается, не очень вам доверяют. — Здесь дело не в доверии. Просто в итоге мы учли пожелания Минэкономразвития и Минфина. Если нас будут больше контролировать, нам даже будет лучше. Не смогут нас ни в чем плохом обвинять. К тому же мы ничего не скрываем. Нас упрекают в том, что нас невозможно проверить. Но, позвольте, мы подчиняемся всем российским законам, налоговой инспекции, МВД, ФСБ. По собственной инициативе мы подписали соглашение со Счетной палатой. Мы сами заинтересованы в контроле, потому что без контроля управлять такой махиной невозможно. — У самой госкорпорации отчетность будет? — Мы должны бюджеты ежегодно опубликовывать. Естественно, там будут закрытые вещи, которые мы не сможем сделать публичными. Но в целом за основу мы взяли такую же форму отчетности, как у обычного акционерного общества, — по российским стандартам. — В чем будет измеряться эффективность госкорпорации? — В том, как работают предприятия, входящие в нее. Если предприятие прибыльное, его капитализация растет, значит, оно эффективное. — Какова, по вашей оценке, примерная стоимость активов, передаваемых «Ростехнологиям»? — Пока не знаем. Среди них много ФГУПов. Сначала их надо акционировать и провести оценку. — Для того чтобы управлять таким гигантом, у вас достаточно кадровых ресурсов? — С кадрами проблемы. Будем набирать новых людей на рынке. — Зато «Рособоронэкспорт» стал кузницей кадров, особенно губернаторских. Владимир Артяков возглавил Самарскую область, Игорь Есиповский — Иркутскую. Это случайность? — В «Рособоронэкспорте» были и есть качественные управленцы. Я член бюро высшего совета «Единой России», а партия рекомендует кандидатов на пост губернатора. — Наблюдательный совет «Ростехнологий» утверждался до смены правительства, некоторые его члены сменили должности. Менять совет теперь не планируется? — Это вопрос к президенту. Да и должность там поменялась только у Владислава Путилина (пост руководителя военно-промышленной комиссии он сменил на должность первого заместителя председателя военно-промышленной комиссии. — «Ведомости»). — Владимир Путин лично может возглавить совет? — Не думаю, что это произойдет. Это породило бы много ненужных слухов. — У другого члена наблюдательного совета — Виктора Христенко полномочия изменились, энергетика теперь не в его ведении. — Нас энергетическая отрасль тоже не интересует. Все охватить невозможно, тем более что энергетическая отрасль и так эффективна, нам там нечего делать. Вдобавок у нас в корпорации почти все бизнесы взаимосвязаны. Нефть не вписывается в нашу производственную цепочку. По этой же причине мы отказались и от фармакологии, хотя Росимущество нам ее предлагало. — Как вы для себя определяете, что вам нужно, а что нет? — В основном нас интересует машиностроение. Металлургия и авиакомпании скорее являются исключениями. Ведь металлы в ценообразовании играют не последнюю роль. — Доли в «ВСМПО-ависме» и «АвтоВАЗе» вы получите через «Рособоронэкспорт»? — Да, после того как ФГУП будет акционирован, его имущество, включая эти акции, перейдет к «Ростехнологиям». Акционирование должно завершиться до конца года. — Акциями каких еще предприятий прямо или косвенно владеет «Рособоронэкспорт» и которые перейдут «Ростехнологиям»? — «Русспецсталь» и «Оборонпром» (контролирует почти 100% производства вертолетов в России, владеет пакетами акций НПО «Сатурн», «Пермские моторы» и проч. — «Ведомости»). Доля «Рособоронэкспорта» в «Оборонпроме» (31,13%) будет отдана «Ростехнологиям» сразу. Передачу госпакета (51,01%) мы договорились отсрочить, потому что сначала надо завершить формирование двигателестроительного холдинга. — У «Рособоронэкспорта» еще же был девелоперский бизнес? — Он сейчас консолидируется в недавно созданную корпорацию «Строительные технологии». Она войдет в «Ростехнологии» и будет заниматься всеми проектами в строительстве, которые у нас есть, включая те, что были у «Оборонимпэкса». — Какие это проекты? — Пока говорить об этом рано. — Вы чуть раньше получили акции авиакомпаний, которые войдут в «Эйрюнион». А новый указ передает вам еще несколько авиакомпаний: «Кабминводыавиа», «Россию», «Оренбургские авиалинии». Эти активы также будут включаться в «Эйрюнион»? — Да — после их акционирования. — Вы рассчитываете на контрольный пакет в «Эйрюнион»? — Мы уже подписали соглашение с частными акционерами «Эйрюнион», что «Ростехнологии» получат 51% акций в компании, а они — 49%. У нас активов больше. По оценке, нам бы хватило и на 57%. Но договорились, что частные инвесторы внесут либо дополнительные активы, либо деньги. — С чем связан интерес «Ростехнологий» к авиакомпаниям? Вы много летаете, вам не нравится качество услуг? — (Смеется.) Ну и это в том числе. Правительство приняло решение о том, что надо создавать компанию — конкурента «Аэрофлота». В сфере услуг конкуренция нужна. Иначе получается, как сейчас: по России авиабилет иногда стоит дороже, чем за границу. — Планировалось, что «Ростехнологии» получат еще 25% акций «Сибири». Почему этого не произошло? — Мы сами отказались. Компания очень проблематичная, а у нас и в «Эйрюнион» много дел. — Госдоли в «Монголцветмет» и «Эрдэнэт» переданы «Ростехнологиям»? — Да. Мы эти активы планируем внести в консорциум, который будет создаваться с «Норникелем» или «Металлоинвестом» в случае их победы в конкурсе на право разработки Удоканского месторождения меди. Наша доля участия в таком консорциуме будет зависеть от оценки инвестиций в Удокан. Я думаю, что речь идет о $1,5-2 млрд. Но в любом случае «Ростехнологии» рассчитывают получить не менее 25% акций. — Сейчас вопрос стоит — «Норникель» или «Металлоинвест»? Консорциум с тремя участниками по-прежнему возможен? — С «Металлоинвестом» мы в ближайшее время надеемся подписать соглашение, а с Владимиром Потаниным [совладелец «Норникеля»] у нас пока устные договоренности. У нас есть опасения, что UC Rusal, владеющая 25% акций «Норникеля», может заблокировать такое соглашение. Но если совет директоров «Норникеля» одобрит участие в консорциуме с нами и с «Металлоинвестом», мы будем только рады. Тем более что у компании также есть медные активы в Читинской области, которые она могла бы внести в консорциум. — Почему вас вообще вдруг горная добыча заинтересовала? — На медных месторождениях попутно добывается много редкоземельных металлов, которые используются в качестве добавок в спецстали. Цены на эти металлы сейчас растут очень быстро. А у нас есть «Русспецсталь». — Никель тоже используется в производстве спецсталей. Одно время ходил слух, что «Рособоронэкспорт» также интересуется акциями компании. Было такое? — Нет. Это просто слухи. — На одном из совещаний в начале года Владимир Путин заявил, что все госкорпорации будут делать IPO. У вас это планируется? — Это невозможно, у нас другая форма собственности. А вот наши холдинговые структуры будут выводить свои акции на рынок. Наша главная задача — сделать эти компании эффективными, а потом провести IPO их акций, чтобы они начали сами привлекать деньги на свои проекты. — «АвтоВАЗ» и «Камаз» уже на этом пути. Вы во время размещения будете их акции продавать? — Пока мы не планируем продажу акций ни того ни другого предприятия. Хотя у «Камаза», как и у «АвтоВАЗа», вскоре может появиться стратегический партнер. Претендентов было много, сейчас осталось три: Iveco, Volvo, Daimler. Компания «Тройка диалог», как крупный частный акционер, ведет с ними переговоры о продаже части пакета своих акций. — Недавно было объявлено о том, что «Ростехнологии» намерены создать СП с Pirelli. Какие-нибудь детали проекта уже есть? — На этой неделе делегация из Pirelli приедет в Россию. Мы будем им показывать две площадки: одну — в Татарстане, в Елабуге, другую — под Тольятти. Мы думаем, СП будет выпускать шины не только для легковых автомобилей, но и для грузовых, а также фильтры, которые позволят выпускать машины стандарта «Евро-5». — Где вы деньги на развитие активов брать собираетесь? Только в банках или еще и от продажи оружия? — «Рособоронэкспорт» получает лишь 3-3,5% от продажи оружия. От выручки в $6 млрд это всего около $210 млн минус налоги. На эти деньги мы еще и выставки проводим — в год их у нас бывает 15-20. Так что на эти деньги много не сделаешь. В основном мы рассчитываем на кредиты банков — как российских, так и зарубежных. Во-вторых, мы рассматриваем наши девелоперские проекты как серьезный источник средств. Наконец, компании, которые входят в «Ростехнологии», будут проводить IPO. Если мы будем продавать их акции, то мы вправе направлять полученные средства в развитие как этих компаний, так и других наших дочерних структур.